В книге издательства "Питер" "Бизнес по-русски, бизнес по-американски" Николая Московцева и Сергея Шевченко на стр. 59 называются  запретные темы, о которых не принято говорить в Америке. Это: финансовое положение, политические взгляды, отношение к религии, здоровье, поведение начальства и коллег, ваши личные проблемы и неприятности. И подумалось о том, что при таком раскладе карт, включаются у человека на все 100 процентов  структуры ума. И настолько же процентов  выключаются структуры разума. Но известно, горе от ума, а человека человеком делает всё-таки разум, поэтому и пришлось создавать сайт "Логика Разума". Остаётся лишь добавить то, что это не просто логика как составная часть психологии,  а Логика Разума Его величества человека. То есть именно  то, о чём не принято говорить в Америке, а у нас принято говорить при выяснении отношений. Чтобы, так сказать,  определиться, кто есть кто?

К примеру, я исхожу из своей практики взаимоотношений с начальством. Вспоминается школа, разумеется, русская, на 2 тысячи учащихся.  Директор, завучи, учителя с иголочки одетые. Я молод, полон сил и желания, если найти  точку опоры, как утверждал Архимед, перевернуть  земной шар. Месяц, второй пролетели как один день. Но вот однажды, так сказать, в ненастную пору, когда за окном хозяйничал дождь, норовивший, во что бы то ни стало достучаться до  учителя, с чувством, толком, расстановкой, рассуждающего о продолжении рода, сохранении национальности по отцу, и затихших от такого,  как гром с ясного неба,  разъяснения шестиклассников,  дверь с шумом распахнулась, и завуч раздражённым голосом гаркнул: "К директору!"

Надо особо отметить, что это был самовлюблённый господин по внешнему виду, метр восемьдесят ростом, сзади почему-то смахивающий на женщину в брюках,   мне был неприятен.  Я даже не знал, если доведётся, то о чём с ним мне говорить?

Довелось ведь!

– Какое твоё дело, – перейдя по-хозяйски на "ты", принялся он меня учить уму-разуму, как только мы оказались в директорском кабинете. – Есть  ли  у человека семья или нет? А насчёт детей, – обратился он к  пока ещё хранившему гордое молчание моложавому директору с военной выправкой, – такое нёс, что обхохочешься!

Тут уж я взбеленился:

– А что же ты не хохочешь? Такой ушлый, а детей кот наплакал. Нет их у тебя! А тебе ведь за сорок с гаком. И навряд ли будут! Вот и посмеёмся, когда на старости лет стакан воды подать некому будет.

Не знал, не ведал я, произнося эти роковые для моей карьеры начинающего свой жизненный путь учителя слова, куда моя гордыня меня заведёт.

Возможно, с них началось моё прозрение в том, что происходит в величайшей стране мира  – Советском Союзе. Но это было наитие. Тогда я и понятия не имел, что ещё в 1959 году Соединённые Штаты Америки приняли закон «О расчленении и уничтожении  России (СССР)»  как   главного идеологического противника.  Финансировали диссидентское движение в стране. А директора школ жили в мире дезинформации и фальсификации истории СССР после  того, как поверили  лжи завистливого к чужой славе, коварного и мстительного Хрущёва.  И то, что приписывают Горбачёву, – враньё! Он осуществил перестройку, то есть то, что было запланировано врагами коммунистического режима ФРГ, Великобритании, США и руководителями церкви в СССР, а ещё раньше Адольфом Гитлером, юридическое уничтожение СССР, спасшего мир под руководством ВКП (б), то есть  Всесоюзной Коммунистической Партии большевиков, от гитлеровского порабощения.

Директор, молча, подошёл к двери кабинета, за которой стояли двое учителей со своими проблемами, ожидавшими, когда он освободится. Открыл её и жестом пригласил их войти.

– Послушайте, что изрекает коллега, так сказать, новоиспечённый педагог.

– Должен ведь у мужчины сын быть?

Коллеги переглянулись, промолчали.

– Должен! – настаивал взволнованно я. – Выродить отца – дело гнусное, подлое, – мужчины недостойное! Взгляните на этих недорослей, – возмущался я, пальцем указывая на своих оппонентов,  – косая сажень в плечах, правда, толстоваты не в меру, а сыновей нет. А верёвки, – тут я впервые по наитию употребил гордое «Его величество человек», – а верёвки, – повторился, – вьют, глумятся над Его величеством человеком. Знать, ведать не ведают,  что сын у меня родился. Честь и слава таким учителям, как Геннадий Васильевич Шевцов, – человек, феномен, личность!  Такие молодцы, которые, кстати, не пьют, не курят, не матерятся по поводу и без повода, должны стать маяками в нашей повседневной жизни.

Что было потом  – обхохочешься, говоря словами злопамятного завуча по воспитательной части.

Правда, тогда, уже не в близком 1969 году, было не до смеха. Меня просто-напросто взял за шиворот невесть откуда появившийся верзила завхоз, как оказалось, служивший в десантных войсках отставник, как напроказившего котёнка, и выставил на всеобщее посмешище (была перемена) за дверь. Пришлось бежать с поля брани. Один, а врагов продолжения рода отцовского, как оказалось, видимо-невидимо. Но хорошо, что ноги не переломали, да и рёбра целыми остались, я уж не говорю о своей нетронутой недругами физиономии – правда, глаз правый дёргаться стал, то ли от перегрузки, то ли ещё от чего.

Дело этим инцидентом плачевным для меня не завершилось. Катастрофа была на носу. Я её ощущал своим существом, но, как баран, пошёл на своё закланье. И оно совершилось, подобно тому, как советские люди поверили проходимцам, проникшим в святая святых КПСС – ЦК, то есть в Центральный Комитет Коммунистической Партии Советского Союза. И оказались за чертой бедности – две тысячи тонн золота с приходом Горбачёва из государственной казны бесследно пропали. И некому спросить в уголовном порядке – куда дел? И из-за уважения к читающим эти строки опустим нелестные эпитеты в адрес горбостройщикам-могильщикам, заупокойным мастерам беспредельщикам,  кстати, многократно пытающимся, но так  не похоронившим ни Ленина, ни СССР. Не по плечам оказался мартышкин труд! Думал обойдётся!

Не станут ведь меня гнать за правое дело из школы? Многого не знал тогда из нравов, царивших в те годы в школах. Знающие успешные люди не спешили поделиться своими познаниями с неучами по этим социальным вопросам.  От проведения уроков в 5-10 классах отстранили непонятно, за что?

А вот и разъяснение:  состоится педсовет. На повестке дня: аморальное поведение... И чёрным на белом ватмане красуются  моя фамилия и инициалы, дата проведения.

Надо отдать должное моей выдержке, спокойному тону, то есть всему тому, что нарабатывалось годами на лекторской внештатной работе в Обществе знаний. Одет, как всегда, опрятно. В костюме, при галстуке, шляпе и плаще при непогоде.

Дадим слово...

Не буду Вас утомлять скучным перечислением всех гнусных, нечистоплотных высказываний учителей, с виду нормальных, сердечных, совершенно незнакомых со мною, в мой адрес,  в защиту директора и завуча. Поставили моё пребывание в школе или увольнение по собственному желанию на всеобщее открытое голосование. Лес рук говорил не в мою пользу.

Ладно! Разберёмся, кто прав, а кто сволочь законченная! спокойно произнёс я и с гордо поднятой головой, не торопясь, вышел. И притворил за собой дверь при гробовом молчании всех присутствующих при моём линчевании.

И вдруг... Вот так, если бы кто-нибудь рассказал мне о том, что может с любым человеком произойти при расправе сытых перестраховщиков с беззащитным своим коллегой, от которого надо избавиться во чтобы бы то ни стало, я бы не поверил.

И произошло ведь невероятное, по тем временам необъяснимое, вроде кто-то невидимый схватил меня за горло железной хваткой. Да так, что слёзы брызнули из моих глаз, до того спёрло моё дыхание - ни вздохнуть, ни выдохнуть. Ноги подкашивались, когда несли меня  на школьный двор, на тот момент безмолвный.

Зачем так? Зачем так? безмолвно повторял я про себя, ощущая нехватку слов. Слова куда-то исчезали. Некоторое время я приходил в себя.

Состояние было такое: вроде сплю, а вроде бодрствую. Не знал я тогда, не ведал, что перенёс стресс. Правда, положительный, пострадал ведь, как я позднее разъяснял сам себе, за праведное дело ведь должен у мужчины сын быть должен! Так и остался верен этому знанию и по сей день. А потом были и другие стрессы, а некоторые я вызывал сам у себя, так сказать для профилактики жизненных сил, и душевных, и телесных, для прочности.

Ну, а тем, кому не терпится узнать, чем вся эта история  закончилось, я должен радостно поведать, что история моя со знакомством администрации школы завершилась довольно-таки успешным исцелением самого себя самым что ни есть неординарным способом.

Произошло вот что. Дня два я чувствовал себя отвратительно. Замучила бессонница. Глаз правый дёргался время от времени, а глаза слезились помимо моей воли. Запаниковал было. Что делать? Куда податься за утешением, исцелением?

Но вот ко мне зашёл мой друг Витька Азербеков. Кстати,  непьющий и не курящий. Спортсмен. Силовик. На кольцах крест держал  под восхищённые возгласы детворы.  С товарищами мне везло!

– Невезуха! - пожаловался я ему.

– Что так? - Вот что, – выслушав мою исповедь как на духу, сказал он тоном, не терпящим возражения. – Собирайся! И к директору! Я подстрахую в случае чего.

Надо особенно отметить, что как профессиональный  боксёр он в совершенстве владел нокаутом. Естественно я повеселел, хотя слабаком не был. Но как так получилось, что в мгновение ока оказался за дверью, понять не мог. Наваждение какое-то. И этот педсовет, к чему это всё?

Как человек образованный, я слышал про чудеса гипноза, но видеть их  не доводилось.

Ты знаешь, завёлся я, поглощая с другом жареную картошку с помидорами и яйцами прямо с большущей сковородки. Лет в двенадцать произошёл со мной довольно-таки странный случай,  когда я был в Белгороде.  Город такой возле Харькова.

Знаю. И что такого странного произошло, что ты вдруг вспомнил? – повёл Азербек своими широченными плечами, вытирая рукой остатки картошки со своих губ. И вытаращил  узкие глазищи. Отец казах, а мама русская. Жили душа в душу, а сыновей своих, а их было трое, обожали и лелеяли. По тем временам непринято было судить о людях по национальности.

Понимаешь, на улице Народной, в сквере собирались пацаны. И среди них был блатной Краснуха. Кличка у него была такая.  Лет шестнадцати от роду, но успел побывать там, где Макар телят не пас. А мы квартировали у родственников на первом этаже. А дом двухэтажный частный напротив этого сборища.  А в доме за стенкой жил приятель Краснухи бедовый Женька. Как сказка красивый, да и Краснуха внешностью девок покорял. На него так и  заглядывались.  Мама моя, Людмила Михайловна, душевной и телесной красоты человек,  борщ сварила, да такой, что пальчики оближешь! А сама ушла  по делам  после того как мы со Светой, сестрой, покушали. Кастрюлю с борщом на печку поставила. А готовили тогда на примусе, или на керогазе.  За Светой подружки забежали и повели играть на улицу в классики. А я читал "Таинственный остров" Жюль Верна, как вошёл в комнату Краснуха.

Косого не видел?

Косой это кликуха Женьки. Стопроцентное зрение, глаза на месте, а Косым прозвали. Непонятно и по сей день, почему?

– Нет, отвечаю. Не видел!

– Ну, чем это вкусненьким пахнет? – повёл он носом, вдыхая запахи через закрытый рот. И ведомый запахами как ищейка, подойдя к печке, открыл крышку эмалированной кастрюли с аппетитным борщом с маслами. И надо же! Своей лапой лезет туда. И вытаскивает кусок мяса наваристого. И в рот.

Вкуснятина! – со знанием поварского дела изрекает он. – Чувствуется хозяйская рука. Жаль, что сытый. А иначе бы навернул тарелку одну, вторую.

Обалдевший от такого поведения, чувствуя свою немощь, я подавленно молчал. Но, когда с пола он поднял половую тряпку во всей её непривлекательности, и многозначительно посмотрел на меня, злорадствуя, ухмыльнулся, я пролепетал что-то неразборчивое. Но он не обратил на мой протест ни малейшего внимания. Я попытался забрать у него тряпку, но он достал финку с наборной ручкой с отверстием внутри. И повращал ею на пальце перед моим носом.

– А это видел?

И раз… Скомканная тряпка оказалась в кастрюле, а сверху нахлобучил её крышкой. Кровь ударила в голову. Я, насколько помню, заорал не своим голосом, растопырив пальцы и держа руки перед грудью:

Чтобы ты окаменел! Чтобы речь у тебя пропала!

А сам бросился наутёк, так и не закрыв двери. Не помню, где бродил. Не помню, сколько времени прошло, пока я не вернулся домой. А дома переполох. «Скорая помощь» во дворе, милиция.

– Да он претворяется! Дуру гонит! – заговорил я, увидев безмолвное изваяние под кличкой Краснуха.

Тот сразу ожил. Бросился на меня с кулаками. Нас сразу участковый разнял, на этом месте я замолчал. И испытывающим взглядом посмотрел на друга.

Он отвёл глаза, и никак не отреагировал на эту для него новость из моей подростковой биографии.

Но я себя так возбудил, что рвался в бой, не откладывая на завтра, послезавтра.

– Так идём же!

Витька зевнул почему-то, хотя спать ложился вовремя. И всю дорогу до школы молчал, видимо  о чём-то сокровенном думал. Но в тот солнечный день к директору мы так и не попали. Видели издали, но он был не один. Дня два за ним охотились, Витька подговорил одного пацана дать нам знак, то есть помахать сложенной газетой в том случае, если эта курва будет на месте одна.

И вот настал желанный час! Не могу сказать, что я не волновался, заготовленные фразы куда-то подевались, когда я один на один оказался в кабинете на рандеву.

– Вот что, – сказал я от фонаря, подойдя к нему, оцепеневшему от неожиданного моего появления, вплотную. От слов своих я не отрекаюсь. Вот видишь, пальцем указал ему на потолок, хотя меня никто гипнозу не учил. – Посмотри наверх. Теперь на меня. Глаза закрой.  И засни!

Сам я вроде бы сплю, а вроде бы бодрствую в это время. И вдруг с изумлением замечаю, как покладистый директор посапывает на стуле. Открываю дверь, обалдевший от свершившегося чуда, Витька Азербеков, вроде бы язык проглотил. Я демонстративно дотронулся до тела директора.  Не реагирует. Поднял за плечи. Стоит – не падает.

– Я магнит, сказал я ему, я пойду, ты пойдёшь! Я стану, ты станешь! Ты маленький.

Я вывел директора на середину кабинета, и вдруг увидел застывших у распахнутых дверей учителей, тех самых, которые подтверждали на педсовете моё аморальное поведение в кабинете директора.

– Ты маленький! Мороженого хочешь?

– Я хочу пи-пи…

Естественно я не мог допустить, чтобы мужчина на столь ответственной должности, вытащил при всех своё драгоценное достоинство и справил нужду.

– Ты уже не маленький и в туалет тебе не хочется. Кивни головой в знак согласия.

Тот к изумлению присутствующих закивал головой.

– А теперь сядем удобно, произнёс вроде бы не я, а кто-то, но моим изменённым голосом.

– Заснём ещё глубже, просчитаем до 500, и проснёмся свежим и отдохнувшим. Забудем, что произошло на самом деле. С уважением будем относиться к Геннадию Васильевичу, будущему светилу педагогических наук.

“Кажется я переборщил, поймал я себя на этой крамольной мысли. Надо ретироваться!”

Мой исцелённый от невежества пациент уже шёпотом досчитал до 150. И когда только успел. И я с гордо поднятой головой, с вытаращенными глазами, испепеляющими присутствующих оппонентов, прошёл сквозь группу столпившихся учителей и учеников в сопровождении своего ординарца и телохранителя, как тогда мне это представлялось. Никто нас не преследовал и попыток задержать, не предпринимал.

Так я и стал чудотворцем по наитию и благодаря свободе от саморазрушения и самоохмурения. Этому действу я и обучаю всех желающих обрести не мнимую свободупоказуху, которой бравируют сытые господа, а свободу настоящую! Непродажную и неподкупную!

Вот для этой цели и понадобился сайт logikarazuma.ru