м

СОДЕРЖАНИЕ

 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ,

из которой читатель узнаёт,

что понимание и осознание это не одно и то же.

 

Глава I  СТОПРОЦЕНТНЫЙ ЧЕЛОВЕК…5

 

Глава 2 ЧЁРНЫЙ КОТ…28

 

Глава 3 ЗАЯВКА НА ВЕЧНОСГЬ…40

 

Глава 4 СЕАНС АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА…56

 

ЧАСТЬ ВТОРАЯ,

из которой читатель узнаёт,

что свобода — это гармония разума и тела,

о чём власть предержащие могут только помечтать.

 

Глава 5 ЖЁЛТЫЕ БОТИНКИ…123

 

Глава 6 ИЗ СТРАНЫ «УБИ БЭНЕ, ИБИ ПАТРИА*»…159

 

Глава 7 ОДИН СЫН НЕ СЫН,

ИЛИ ПОЧТИ ДЕТЕКТИВНАЯ ИСТОРИЯ…187

 

ЭПИЛОГ,

из которого читатель узнаёт,

что такое не везёт и как с ним бороться,

или ЛОГИКА ЗДРАВОГО СМЫСЛА…211 *

 

Где хорошо - там и отечество

 

 

 

Глава I

 

СТОПРОЦЕНТНЫЙ ЧЕЛОВЕК

 

1

В октябре 1985 года, воскресным днём Гевашев брёл от трёх вокзалов в сторону парка Сокольники", где намеревался, если посчастливится, попасть на представление гастролирующего в Москве гедээровского цирка-шапито «Буш». Участившиеся разборки на работе (он продолжал работать вахтёром в издательстве «Молодая гвардия») порядком надоели. Хотелось, отвлечься от нудных будней, и лучшего варианта он не нашёл.

У метро надо было переходить улицу перед грузовым фургоном. И Игорь Васильевич не обратил бы внимания на взъерошенного водителя, но парня словно вытащили наполовину из кабины, он даже заострился как-то весь, слушая крепкого, атлетически сложенного мужчину лет сорока в приплюснутой кожаной кепке и поношенном плаще. Гевашев пригляделся к мужчине и узнал в нём старого знакомого. Вернее, незнакомого. Однажды встретившись, они так и не познакомились, но на протяжении двух лет этот человек незримо следовал за ним. И, видимо, он и стал первопричиной нынешних невзгод. Тогда, летом 1983 рода, у киоска возле метро «Колхозная», он уже отоварился «лезвиями» и отошёл в раздумье, в какой кинотеатр направить стопы, когда до рукава светлого летнего костюма дотронулся незнакомый человек с хозяйственной, какой-то нелепой сумкой и попросил задержаться на десять минут.

— На десять не могу, — воспротивился Игорь Васильевич. Изголодавшаяся по кино душа устремлялась вперёд, а тут досадные остановки.

— Хорошо, тогда на пять, — настаивал незнакомец.

— Чем могу быть полезен? — осведомился Гевашев, уступая, и они отошли в сторонку, чтобы никто не мешал.

— Меня не печатают. Точнее на периферии признают, а вот в столичных издательствах никак! — в голосе незнакомца взволнованность, в глазах — слёзы.

Честно признаться, такое вступление напрашивавшегося на знакомство мужчины Игоря Васильевича озадачило. С кем-то его спутали?

— Простите, но я никакого отношения не имею к издательским делам. С чего вы взяли, что смогу вам помочь?

В это время к ним подошёл знакомый Гевашева, обменялись рукопожатиями. Конечно, он не стал представлять навязчивого кадра Станиславу.

— К тебе иду, Васильич.

— А я в кино собрался.

— Но я вас видел на проходной в «Молодой Гвардии» настаивал незнакомец, даже не взглянув на Станислава

Игорь Васильевич рассмеялся.

—Это уж точно. Я там дежурю!

— И вы могли бы меня с кем-нибудь из редакторов познакомить! Или хотя бы передать рукопись.

Несомненно, к нему привязался один из чудиков, которые, по утверждению писателя Шукшина, украшают мир, как новогоднюю ёлку игрушки.

— Это он могёт!— улыбнулся железной логике Станислав, подмигивая Игорю. — И вы, — обращаясь к литератору, сказал он, — догадываюсь, хотите показать свою рукопись издателям через Игоря Васильевича? Они при вас?

Незнакомец покопался в сумке и извлёк полиэтиленовую папочку.

Станислав щёлкнул застёжкой дипломата не упускать же случая, на досуге поразвлечься с друзьями-приятелями из Академии наук над опусами дилетанта!

Незнакомец, видимо, предвидел это.

— Талантливый читатель — феномен. По странице двум из моря книг безошибочно определяет, что читать и что не читать. Итак, наугад открываем, вчитываемся в мысль...

Он действительно раскрыл рукопись на какой-то странице.

Возможно то, что Станислав с Гевашевым обменялись информацией, где какой кинофильм и чьего производства, почувствовал подвох, тотчас спрятал рукопись.

— Нет, не видел, — сказал он машинально, когда речь зашла о «Тайнах мадам Вонг». — Так это в «России»!

— Советую посмотреть! — сказал Станислав.

— Ну, а вы советуете? — улыбнулся незнакомцу Игорь Васильевич.

— Я бы Говорухину, сценаристу, посоветовал бы написать продолжение, как он вместе со съёмочной группой попал в лапы пиратов, и что недосягаемая для правосудия госпожа Вонг намеривалась сделать с ними.

— Да? — сухо отреагировал Станислав. — Странная мысль.

— Да у меня всю дорогу так: стоит выдать мысль, как собеседник ноги в руки и ходу.

— Ну, скажите такое, чтоб меня словно ветром сдуло бы.

— По вам вижу — пропадаете.

До тех пор жизнь знакомого протекала самым наилучшим образом: любил, был, как будто бы любим, квартирка закачаешься и при ней, как и при жене, все достоинства семейного бытия умного человека, который руководствуется принципом — живём-то ведь раз. Стабильная зарплата, работа "не бей лежачего!", и жена в торговле, как пчёлка, в дом носит. О таких говорят — дом полная чаша.

— С чего ты взял? — осклабился Станислав.

— Да у вас на лице написано, — засмеялся незнакомец. — Как там в «Сталкере?» "Всмотритесь в глаза людей", кажется, говорится именно так, "они пустые, а в голове: как бы продаться, да подороже!"

— Насчёт подороже — что ж тут плохого? Жизнь-то, сейчас какая?! А насчёт продаться — это, уж извините, называется работать. Трудиться — на том и стоим! А, по-вашему, все на преступление готовы, где уж дороже, отхватил куш и радуйся. Если, конечно, не поймали.

— Не надо утрировать. Заниматься не своим делом и есть продаваться. Какая разница, чем заниматься, лишь бы хорошо платили, ведь так? Ну, ещё условия, где лучше.

— А почему вы решили, что я не своим делом занимаюсь?

— Да это ясно как день. Занимайся вы своим делом — глаза бы горели, ноги бежали, каждая минута была бы дорога, а вы решаете, где бы прослоняться в выходной день. Высот бы достигли в своём возрасте, если то, чем вы занимаетесь, было бы делом жизни. А вы кто? Таких работничков, как вы, миллионы по земному шару. Ждут, не дождутся пенсии, как манны небесной. Да всю жизнь стараются, как бы побольше она вышла.

— Так... положено, — растерялся Станислав. — Что ж до смерти на работе горбиться?

— Вот и всё ваше отношение к работе. И, в конце концов, окажется всю жизнь не своим делом занимались... Семьи путёвой не создали.

— Ты что мелешь? — вздыбился Станислав. — У меня есть семья.

— И дети?.. Таак, — расценивая молчание как неимение детей, насел он на Станислава. — А говорите, у вас семья.

— Мы зарегистрированы. Всё, как у добрых людей, честь по чести.

— Нет у вас семьи. Раз нет связывающего звена.

— Кто мы с женой?

— Сообщники по бизнесу. Партнеры... половые, разумеется.

— Ну, и наглец! — окрысился Станислав. И туг же поймал себя на мысли, что секс не такое, уж плохое занятие, засмеялся. — А вот дети — дело наживное, нехитрое.

Незнакомец, видно, и это отношение к бытию предусмотрел.

— Раз нет у человека связи с будущим — продолжения рода, он и не человек... Кто?.. Кибернетическое устройство. Иссякает русская нация. А с исчезновением русского человека понятие "Родина" исчезнет.

— Ну, это уж точно поклёп!

— Никакого поклёпа. Неправильное восприятие жизни имеете, вот очевидность и кажется поклёпом.

— А где же его набраться, правильного-то? — съязвил оппонент.

— Верно, — вдруг согласился незнакомец. — Социальному восприятию бытия ни в школе, ни в семье, ни на работе не учат. Потому и дефицит личностей. С малых лет человек учится... Учится приобретать квартиру, дачу, машину, положение... как будто без всего этого человек не стопроцентный человек, а так себе ходячее недоразумение.

— Ну, позвольте...

— А вы не спорьте. Идеальная форма общения — дополнять друг друга, а не выяснять отношения. Таким образом расширять своё познание мира, а не утомляться бессмысленными спорами до посинения.

— Да, когда собеседник безапелляционно прав. А я в этом сейчас не уверен... Вот вы сами, — почему-то брякнул Станислав, — раз вас не печатают, значит, тоже высот не достигли. В рассуждениях ваших много противоречий. Выходит — не ваше это дело... литература.

— Тут всё как раз по-другому, — неопределённо как-то хмыкнул незнакомец. — Сейчас печатают не потому, достоин или недостоин, а... — он махнул рукой, — что тут говорить? Всё настоящее пропадает, а гнилое цветёт.

Услышав такое сообщение, Станислав рванул-таки вперёд, потащив за рукав Игоря, дабы избежать нелёгкой участи собеседника столь вызывающе ведущего себя незнакомца. Вдогонку они услышали:

— А я вам что говорил? Тоже ходу?

Это застопорило Станислава. Чего испугался?

Непроизвольно огляделся, он был плотнее, в отличной форме, и мог бы поставить умника на место, если не хватит слов. А желание такое время от времени появлялось.

— Скажите, пожалуйста, — вернувшись, чуть отдуваясь, сказал он. — Вы людей с первого раза раскусываете? Ну вот, допустим, эта пара, — из дипломата он вытащил фотографию. Мужчину и женщину, изображённых на снимке в обнимку на Красной площади, он хорошо знал. — Каковы они на ваш взгляд?

— Держитесь от них подальше, им уже ничем не поможешь, — ответил, немедля нисколько, незнакомец.

Станислав поразился его прозорливости: с трудом сумел развязаться с этими фарцовщиками. Немного поразмыслив, решил, что достаточно быть просто внимательным, чтобы определить подобные "способности" даже в первом встречном. Но незнакомец не думал терять своей власти над ним. Чуть погодя, будто раздумывая, говорить или не говорить, он произнёс:

— Я подозреваю, что они, скорее сообщники, чем супруги. Детей у них, кстати, как и у вас, нет, и воркование их из области искусства.

Станислав вздрогнул, хотя и не был суеверным. Да, конечно, прав. Этот человек знал о жизни нечто такое, что позволяло ему безошибочно разгадывать людей, или этот случай совпадение? В этом интересно разобраться. Человек, с первых минут знакомства высказывавшийся столь обнажёно, открыто, в наше-то скрытное время, и жизненное кредо своё, несомненно, не мог не изложить в рукописи, этой вот голубенькой папочке в его руках. И ничего не стоит заглянуть в неё. Он улыбнулся как можно доброжелательнее, раскрыл свой дипломат.

— Я не сомневаюсь, — произнёс он, — если ваша вещица... ваш труд того стоит, он увидит свет.

Незнакомец отреагировал странно. Он потряс руку Станислава и поспешно сунул рукопись в свою сумку. Со словами: "Я рад, что не ошибся в вас!" — чуть ли не бегом двинул прочь от приятелей, по направлению к "Форуму". Они смотрели ему в след, пока он не потерялся из виду.

К Станиславу подошли знакомые женщины. Он поделился с ними своими ощущениями. Они сообща погоготали над чудиком, коллективно окрестили его стопроцентным человеком, у которого в загашнике одни лишь мудрствования. Но Игорь уже чувствовал, что мир вокруг изменился не в лучшую сторону. И отчётливо просматривалась хищническая натура Станислава.

Сейчас, ещё издали, Гевашев безоговорочно принял сторону знакомого незнакомца в разговоре на повышенных тонах с вихрастым водителем грузовика.

Сделав вид, что кого-то ждёт, Игорь стал прохаживаться вблизи мужчины на тротуаре.

— Ну и что? — хохотнул в это время шофёр.

Игорь сообразил, что речь идёт о шофёрской кабине, оклеенной изнутри вырезками из контрабандных журналов. Стопроцентный человек, на взгляд Игоря Васильевича, задался недостижимой целью — перевоспитать парня.

— Хотите лишь потреблять, а ничего не производить... — уловил он конец сентенции незнакомого знакомца.

— Ну?! — плохо понимая сказанное, навострился воспитуемый.

— Сам того, не замечая, формируешь в себе потребителя, повторил тот несколько иначе свою мысль. — С помощью таких вот журнальчиков, — он кивнул на выставку в кабине, — и тем самым реставрируешь в нашем обществе капиталистические ценности.

Стоило посмотреть, как сразу поглупело, вытянулось лицо парня. А «воспитатель» продолжал донимать его:

— Дома, наверное, и телевизор цветной есть?

— А как же, — заулыбался шофёр.

— Что ж, это не роскошь, конечно. Но включаешь электронное чудо, засветился экран. И ты легко попадаешь в другой, красивый мир. На тебе фирменная рубашка, часы — загляденье. Великолепные туфли, руки на баранке «тойоты» или «Кадиллака», верно?

Парень бездумно кивнул, мечтательно глядя на светофор.

— Ну, а взамен людям намерен дать что-либо?

— Зелёный дали, — сухо ответил парень, включая сцепление. Трогаясь с места, кивнул на журнальные вырезки: — А с этим как-нибудь сам разберусь.

Проводив взглядом ЗИЛ, Игорь Васильевич выразил «стопроцентному человеку» своё отношение к происшедшему разговору:

— Здорово вы с ним разделались! Как повар с картошкой... — Он запнулся, поняв, что выдал себя с головой: неприлично заниматься подслушиванием.

Но стопроцентный человек ничего, обрадовался новому собеседнику. К счастью, он Игоря Васильевича не узнал.

Они бегом пересекли улицу, оказались в скверике перед лесопарком Сокольники. Тут ненароком Гевашев вспомнил, что надо было узнать насчет билетов в цирк «Буш». Потому и предложил пройти вглубь парка, к шатру шапито, незнакомец согласно кивнул, и они устремились к видному издалека полотняному куполу. Билетов не оказалось.

— Может, к Левину?

Игорь Васильевич объяснил кто такой Левин Александр Акимович.

— Как-нибудь в другой раз. Ну, мне пора! — незнакомец подал руку.

— Запишите мой телефон, — предложил Игорь Васильевич.

— А что? Вы мне понравились, таак, записываю: шесть ноль восемь, два шесть, ноль семь, кого спросить? Таак! Игоря Васильевича. Насколько я понимаю, это вы и есть,

— А вас как?.. Рунар?.. Рунар Иванович? Имя нерусское!

— Ну, что вы, батенька! — укоризненно покачал головой собеседник. — Русское, самое что ни есть русское. "Ру" означает русский, а "нар" — народ. В итоге — Рунар!

Рунар Иванович, узнав, что Игорь Васильевич был внештатным корреспондентом газеты в студенческие годы, надоумил его описать свои нынешние злоключения вахтёра. И начать свою карьеру с поисками чёрного кота. "Грядут новые времена! И если нельзя издать на средства государства, то открывается возможность издания книг за счёт автора". Игорю, правда было не совсем понятно, причём тут чёрный кот и зачем нужно заниматься его поисками. Он отнёсся к этому как к одному из чудачеств Рунара Ивановича.

— А что! — развеселился он. — У меня столько всяких ЧП! Единственное место, где я пообтёрся, так это в «Молодой Гвардии». Почти пять лет вахтёром и пять лет как не в милости у начальства. Конечно, если бы не семья и малые дети меня бы давно бы выкинули. Но я там, как член профсоюза, держусь за работу. А преподавателем не светит. Трудовая книжка на ладан дышит!

— Мы с вами из одного теста сделаны. Мне тоже деваться некуда — трудовая книжка исписана. Никуда на порядочную работу не берут. Вот пришлось курсы мануальщиков закончить. Взял патент, снял в школе помещение в аренду. Худо-бедно, а кусок хлеба с маслицем, да сальцем есть. А кушать каждый день хочется.

— А до курсов кем были?

— Инженером-проектировщиком. Ликвидировали шакалы наше управление, а нас, как нашкодивших котят, на улицу. Такие вот, батенька, нынче нравы. Целителя Касьяна увидел по «телеку» и заболел костоправством.

— Может, и мне на курсы какие-нибудь податься и уйти с вахтёров?

— Может быть.

— Я бы пошел на курсы гипнотизёров. Так ведь таких нет!

— Гипноз — дело тонкое. И не совсем понятное. Вроде бы фокус и в то же время не фокус. Вот конкретный случай.

Надоел старик своей старухе. Вот она ему и говорит: "Сегодня буду рубить тебе голову". — "Ты что, баба, совсем очертенела?" — "Ложись! Кому говорят, ложись!"

И носком валенка по шее стукнула он так и преставился.

Как вот объяснить причину смерти старика?

— Самовнушение, — сказал Игорь Васильевич. В своё время в книгах по гипнозу он читал психологическое объяснение этого случая. — Старик поверил, что ему рубят голову, потому и умер. У меня на судне "Волго-Дон" был случай, правда, со счастливым концом. Я в своё время подрабатывал коком в Спецморпроводке судов на Крайний Север. Матрос один спрашивал таблетки от головной боли. Таблеток не было. Я предложил ему лечь на койку и закрыть глаза. Тот оказался понятливым. Лёг, сделал всё, как я ему рекомендовал и вскоре заснул. Минут через пятнадцать проснулся, головные боли как рукой сняло. И весь рейс голова так ни разу и не заболела.

— Так это внушение наяву реализовалось через сон, — Рунар Иванович помолчал и вдруг обрадовано добавил: — Такие курсы есть, только называются они курсы экстрасенсов. Не знаю как в Москве, а вот в Киеве есть. Свяжитесь с Кандыбой... Кто это? Ученый-гипнолог. Под эгидой ЮНЕСКО. Телефон ваш у меня записан. Узнаю поточнее, позвоню. Как сказал Омар Хайям:

"Ты скажешь, эта жизнь — одно мгновение.

Её цени, и в ней черпай вдохновенье.

Как проведёшь её, так и пройдёт.

Не забывай, она — твоё творенье".

— Здорово сказано. Я, когда преподаю английский, только тогда, как кажется мне, творю.

— Есть ученики?

— Когда есть, когда нет.

— Не густо! Ну, совсем заговорился! Мне пора на электричку. Как говорил Конфуций, китайский мудрец древности: "Тот, кто знает и знает, что знает, пророк — учись у него!"

— Давайте-ка я вас с Левиным сведу. Он Хайяма наизусть шпарит. Прелюбопытный экземпляр человеческой породы. Кстати его издают, может и вас он познакомит с кем-то из редакторов. И дела ваши пойдут в гору!

— Премного буду признателен! А далеко этот Левин?

— Пятнадцать от силы двадцать минут.

— Семь бед — один ответ! Поехали!

2

За полночь Игорь Васильевич заявился домой. Благодать — никого, и дать взбучку некому. Семейство его на даче от почты, на которой работала Оленька. Быстренько сварганил он яичницу из двух яиц с луком на скорую руку и чаище с абрикосовым вареньем. "Таак-к! — соображал он. — Если, ты, человек, сам себя не научишь уму-разуму, и не воспитаешь из себя господина своей судьбы, то из тебя патология раба сделает! А ведь, как точно подметил Рунар Иванович, что моё призвание — литература. Ведь я и институт закончил, а толку чуть. А почему? Мудрёный вопрос и не так-то легко найти на него ответ. А дело оказывается в чёрном коте. Что за чертовщина? Причём тут чёрный кот?" Тем не менее, он тут же побуждаемый неодолимым желанием высказаться, взялся за шариковую ручку и бумагу и начал делать наброски плана своего будущего детища, так сходу и озаглавив «Записки вахтёра». Чуть свет ни заря позвонил Левин. Игорь подскочил, как ошпаренный.

— Ты вот что! — без приветствия начал Александр Акимович. — Молодец! Такого кадра я ещё не встречал! И Конфуция* знает и знаток Омара Хайяма*. Говорили о тебе. Бросай работу к чёртовой матери и приобрети машинку печатную в комиссионке. И начни с Пушкина. Всего перечитай! У тебя с ним сходство. Проштудируй учебник русского языка для начала. Культуры у тебя нет, никакой. Но это дело наживное.

— Александр Акимович! Он вам не рассказал про чёрного кота?

Левин рассмеялся.

— "Только чёрному коту и не везёт". Ладно, заскакивай после трёх. Просвещу!

3

Игорь был озадачен внезапным вторжением Станислава. Неслыханное дело! Такой обязательный, деликатный, предусмотрительный приятель, прежде оповещавший по телефону о своём прибытии, бесцеремонно вламывается в чужую квартиру и хозяйничает, как у себя дома.

— Шапку хоть сними! — воскликнул Игорь.

— Я привык у себя в комнате раздеваться, сам знаешь, — сказал в ответ Станислав.

Игорь зевнул и по-свойски заметил:

— Привычка вторая натура. А ты молодец!.. — И опять судорожно зевнул. Потом спохватился: — Прости, что-то я за эти две недели расслабился.

Нахлобучивая шапку на крючок в коридоре, Станислав озадачился:

— Вот здесь можно повесить? Где твоя вешалка? А чего это ты расслабился? Я мальчишкам твоим принёс по значку. Кстати, где они?

Игнорируя вопрос, Игорь сказал:

— Я тебе вот что приобрёл в газетном киоске... Копеечное дело, а очередь, дай боже какая! Минут сорок-пятьдесят отстоял. Смотрю, все хотят купить молодежный выпуск "Советского экрана". И я подумал, что и мне не помешает сделать то же самое.

— Это нормально, — одобрил Станислав, рассматривая изображённую на обложке импозантную гориллу. — Про секс там интересная статья: "Почему режут фильмы, купируют фильмы?" Тот, кто пишет это, голосует, между прочим, за наш социалистический секс — в высшем, моральном так сказать, воплощении на широком экране. Вот до каких времен дожили мы с тобой!..

— Ладно, дома рассмотришь поподробнее! Станислав, ты бы просветил бы меня, что и как в мире?

— А что рассказывать? Вот прошли выходные дни, а я у мыслителя не побывал ни разу. Совсем не знаю, чем он дышит и как живёт. Такая тоска взяла меня, что быстренько собрался к тебе в гости.

— И у меня свои проблемы, — сказал Игорь: — Я поднялся на такую высоту, что все ученики разбегаются.

— Один я стойкий остался, да? — с усмешкой поинтересовался Станислав.

Не слушая его, Игорь гнул своё:

— Где-нибудь в другом месте, полагаю, ко мне выстроилась бы годичная очередь, не находишь?

— Почему так думаешь?

— Потому, что москвичи — народ весьма практичный, скептически настроенный. Те же, которым действительно нужно овладеть иностранным языком, материально сидят "на нулях".

В комнату неожиданно заглянула вихрастая головка Романа, малолетнего отпрыска "рода Игорева".

— Смотри, какой значок я принёс тебе, — приятельски сказал ему Станислав, искоса поглядывая на полки с книгами.

— Да ладно, — поморщился Игорь, — избалуешь его совсем.

Прилаживая значок к рубашке мальчика, тот ворковал несколько искусственно:

— Тебе, значит, этот: а братику твоему — другой. Ну, как, нормально?

Рома польщёно улыбался.

— А что надо сказать? — строго спросил папа.

— Спасибо! — прокричал Роман и исчез.

Игорь потрогал своё горло:

— Никакого голоса у меня, как видишь, нет сегодня. Потому, давай, просвещай! Что новенького в мире науки-техники, где ты плаваешь, как рыба в воде?

— Что там написано?.. «Love of Life» by Jack London [Лав ов лайф бай Джэк Ландон], — засмеялся Станислав. Дурачась, стал повторять одно и тоже, повышая и понижая голос — как бы подражая Игорю. Затем с пафосом продекламировал Шекспира.

— И можешь перевести? — спросил Игорь.

— Конечно! "Дорогой друг, ради Христа не копай дух сокрытый здесь. Будь благословен человек, кто сохранит этот камень. И пусть будет проклят тот, кто сдвинет мои кости".

— Гм, до сих пор помнишь?

Станислав "завёлся" по-английски, подражая бывшему учителю, в паузах меж слов истерично хохоча. Чем и развеселил хмурого Игоря. "Что же привело Станислава ко мне?" — думал он.

Неожиданно Станислав подскочил к стеллажу, стал придирчиво разглядывать библиотеку Игоря. Восклицая прочитанные заглавия, он поощрительно комментировал: "Мо-ло-дец!.. Ты мне определённо нравишься".

Игорь жестом остановил излияния:

— Да ты присаживайся, расслабься. И расскажи своему знакомому, как ты нашёл альбом?

— Как я мог найти, раз ты его унёс!.. Нет, не нашёл. Ну, ладно, я уже забыл.

— Вещь всё-таки дорогая. На любителя так сотни на полторы...

— Да не в деньгах дело! Не купишь ведь такого издания... Что за музыка у тебя звучит?

— О, это шедевр: "Волшебная флейта". Ты, вот, лучше разъясни мне своё понимание разницы между Западом и нами.

— Ну, ты наверняка слышал или читал у Киплинга: "Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись".

Станислав перешёл на обсуждение писателей.

— Какого мнения ты о Джеке Лондоне? — спросил он Игоря.

— Положительного, — кратко ответствовал тот.

— Нет, ты поконкретнее скажи. Досягаем ли нашим отечественным писакам Джек Лондон?

— Почти, — сказал Игорь. — У тебя хорошая осведомленность о Киплинге. Чувствуется: ты внимательно читал его и оценил по достоинству. Имеешь способность к оценкам.

— Придется разочаровать тебя: понятие об этих писателях у меня довольно-таки смутное. Ничего определённого об их жизни и творчестве. Могу, конечно, осилить одну-две страницы какого-нибудь творения от силы.

— А "Крейцерову сонату" читал?

— Нет. Знаю лишь, что это написал Лев Толстой. Каждый понимает шедевры литературы по-своему. Лично я считаю: вечное могут создавать лишь единицы на планете Земля. С другой стороны, если человек одарённый, он, хоть глупость сморозит, а её считают правдой, истиной, так сказать, в последней инстанции. Всё же прочие — не личности, как бы правильно ни высказывались они. Их правильность заводит в тупик. Примеров тут сколько угодно!.. Там, где росла трава по пояс, ничего больше не растёт.

— Игорь пожал плечами, молча, выслушивал Станислава, который восклицал ни к селу, ни к городу:

— Мне пиво как-то привезли. Стал я употреблять его каждый божий день — по баночке, не более.

— Поскольку на работе ты связан с угощениями, из тебя совсем несложно сделать наркомана, — рассмеялся Игорь. — Раз на этом застопорился, появляется мысль о том, что в мозг твой была введена некая доза наркотика.

— Да-а?! — навострил уши Станислав: — А на чём я, по твоему разумению, мог застопориться? — Он бросился к книжным полкам, начал быстро перебирать книги: — Ага, вот Стивенсон "Остров сокровищ". Хорошая вещь?

— В своем роде, классическая, — сказал Игорь.

— А Жюль Верн?.. — засыпал его вопросами "эрудит ". — А Бальзак?

— Лично я ценю его "Человеческую комедию". Это, несомненно, великое творение! Вдумайся лишь в одно название. Ни какая-нибудь, а именно "человеческая": один начальника из себя корчит, другой играет роль "грузчика"; третий изобретает новое, ещё более разрушительное оружие, способное распылить всё живое на Земле. Нафуфырится современный человек, возомнит из себя бог знает что, а на поверку — обыкновенная мразь. А почему? Да потому, что старается нагадить и в литературе, и в искусстве, и в киноискусстве.

Станислав подумал и изрёк банальную истину:

— Значит, как был человек животным, так и остался им?

— Цивилизованным животным, заметь, — добавил Игорь. Надо было что-то говорить, чтобы прояснить причину внезапного вторжения Станислава. Домашних проблем по горло, и их надо разрешать, но и выставить наглеца было выше его сил. И как всегда он ляпнул от фонаря: — Ты вот кандидат технических наук, Станислав, и мне интересно знать твоё отношение к материальному и духовному построению мира. Неужели ты веришь в связь человека с Космосом, в подпитку его космической энергией? И вообще, в существование дьявола, ангелов? И во всю дребедень, которой напичканы современные книги?

— Ты и раньше спрашивал, как я воспринимаю мир? — Станислав задумался. — Если честно, он мне неясен. Непонятен!.. Настолько неясен, что я, возможно, сильно ошибаюсь. К примеру: я вступил в какие-то отношения с человеком и. жду от него одной реакции, а результат получился совсем другой. Человек предлагает одно, а я — другое. И мы расходимся с ним! Поэтому у меня мало друзей. Настоящих, имею в виду. Но знакомых полно.

— Нет у тебя, вообще-то, друзей, так я понимаю, — сказал Игорь.

— Ошибаешься! Два настоящих друга есть... Хотя, начинаю думать, что и они ненастоящие. Впрочем, считаю их всё-таки друзьями.

— Не пойму что-то я тебя, Станислав: так друзья они тебе или нет? Скажем, у Маркса был друг — Энгельс. У них было общее дело в жизни, они составляли нерушимое целое. То же самое и с "Ильичами".

— Что это за люди? — с недоумением спросил Станислав.

— Так называли с уважением Владимира Ильича Ленина и жену его Крупскую Надежду Ильиничну, — пояснил Гевашев.

— А-а, — несколько смутился своему незнанию Станислав.

Игорь продолжал:

— Так вот!.. Друг тогда истинный, когда своего товарища дополняет в социальном плане. Как бы мы с тобой не общались, не можешь ты стать моим другом — настоящим, разумеется. Однако участие в моей судьбе делает тебе честь. Пока что ты кандидат в настоящие друзья. И проходишь, можно сказать, испытательный срок на прочность отношений. То есть проверку на честь, достоинство и доблесть, готовность в любую минуту придти на помощь. И чтобы наши отношения не были бы однобокими, я должен дополнить тебя; сделать твою жизнь более понятной для тебя же самого, чтобы душа не металась в разноречивых оттенках нравственного кризиса. А пока мы с тобой просто знакомые. Поэтому надо громче, во весь голос, признаться самому себе: "Нет друзей, зато полно знакомых". Это будет намного честнее и благороднее. Иными словами, у тебя нет пролетарского представления о дружбе. Так как ты отдаёшь предпочтение людям успешным, но подлым и пронырливым.

Станислав самолюбиво поджал: губы, как бы ни принимая подобного "анализа" с натуры. Игорь чуть улыбнулся и продолжал:

— Итак, я растолковал тебе истинное понятие, вкладываемое в слово "дружба". Процентов на десять, полагаю, ты понял меня. Остальные девяносто остались за пределами твоего осознания. Ты, как вижу, одинок. Законы мира и жизни для тебя — мираж.

— Таак... — процедил Станислав. — А теперь второй вопрос, который занимает меня. Я не могу никак найти книгу! Не помню, кому её дал.

Гевашев усмехнулся.

— Не давал ты её никому. Её в сумку бросили, вот и всё. Жаль, конечно. Я прекрасно помню, что ты ею гордился и берёг, как реликвию. Разве не так?

— Но кто тогда мог взять?! Ко мне ходишь лишь ты, да ещё одна девушка.

— Могу повторить для глухонемых: ты забыл и теперь гадаешь на кофейной гуще.

Станислав повысил голос:

— Ещё раз повторяю! Ходишь ко мне только ты и ещё одна девушка, Остальных я знаю годами, могу поручиться за каждого.

— А вот этого не стоит делать!

— Почему?!

— Такую экзотическую книгу в "Букинисте" не купишь запросто, из заграницы не привезёшь в нашу страну. Отсюда следует, что книга стоит не менее трёх сотен, а возможно и более. Соображаешь, какой соблазн для не очень-то нравственных людей? Самый, на первый взгляд, благонадежный не устоит.

— Из тех, кто ко мне заходил, не было, уверен, таких. Книга, я думаю, исчезла много раньше — месяца два тому назад. Точно помню: это было до праздника женского — я как раз смотрел книгу, а ко мне должна была наведаться большая компания. Потому я убрал её подальше.

— Вижу, Станислав, ты сильно переживаешь утрату книги.

— Ещё бы!.. Повторяю: я знал, что придёт компания, что в её составе есть и сомнительные люди, которые непрочь будут незаметно бросить книгу в свою сумку. От тебя, как ты сам убедился не раз, я не прячу. После 8-го Марта опять выставил на полку. С восьмого марта по сегодняшний день знаю, кто у меня бывал. Вот ты был несколько раз, были и другие приятели. Я тоже знал их годами.

— С каждым годом, Станислав, люди у нас мельчают всё заметнее.

— Не отрицаю. Вот и ломаю голову, кто мог покуситься? Подскажи мне. Может, девчонки, которые приходили ко мне, а Васильевич?

Игорь пожал плечами:

— Есть неписаный закон. Когда что-то начинаешь усердно искать, никогда не найдёшь. Разве это не случалось с тобой раньше?.. Вот у меня был абонемент «Всадник без головы», я положил его на видное место. Спустя какое-то время он понадобился. И что ты думаешь! Так и не смог найти. А чтобы получить этот абонемент, я много дней мучился с макулатурой. В другой раз заметил «Всадника без головы» в книжном магазине, — и галопом понёсся домой за абонементом. Ищу там, здесь и не могу найти. А едва истёк срок его действия, как вдруг без всяких поисков увидел его мирно лежащим на том самом видном месте... Ну, не чудеса ли! Так и пропали все мои усилия приобрести шедевр мировой литературы. Хотя, к слову, «Всадник без головы» любопытная книжка. И создавалась она не только, для школьников и пионеров... Или вот в газетах как-то писали взахлёб о занимательном случае с валютчиком...

— Ты мне книгу мою найди, и я пойду домой, — нетерпеливо прервал Станислав, повысив голос.

— На полтона ниже говори, — сухо сказал Игорь Васильевич.

— Найди мне книгу, — упрямо талдычил Станислав.

Игорь Васильевич взорвался:

— Таак!.. Тогда рвём намечавшуюся дружбу. Значит, не доверяешь мне, и нет смысла водить дружбу.

— Потише кричи, потише, — сказал владелец пропажи. — Ладно, не буду мешать, ухожу. А ты ищи, ищи.

Игорь Васильевич воздел руки, потряс ими:

— Я и не подозревал, что ты сомневаешься в моей порядочности! Думаешь, мне легко живётся? Трудовую мою в лицо швыряют!

— А ну покажи трудовую книжку? — заинтересовался Станислав.

— Её показывают под настроение, — уклонился Игорь Васильевич.

— Между прочим, я показываю тебе всё, что есть у меня, — сказал с укоризной Станислав: — Найди мне Отелло, ты же обещал, и я пойду.

— А ты вспомни, так я веду себя в твоём жилище. Зашёл, чинно сел и нигде не копаюсь. Прекрати и ты шастать по ящикам стола.

Станислав несколько смутился:

— Ладно, понял. Так найди сам!

— Ведёшь себя, как инквизитор или следователь по особо важным делам, — едко заметил Игорь Васильевич. — Я весьма чувствителен к любым негативным шагам в отношении моей личности.

Станислав отмахнулся от него, как от назойливой мухи:

— Замолчи, ради всех святых! Надоели твои сентенции. И ведёшь себя пошловато.

— Это я-то!? — возмутился хозяин. — Скорее, наоборот. Ты приходишь ко мне незваный и глумишься надо мной. Без разрешения производишь сыск, шмон делаешь, как говорят блатные. Я совсем не тот, каким ты представляешь! Пусть золото лежит на каждом шагу, но оно не моё, и не дотронусь до презренного металла, как бы он, ни блестел, ни манил. Отец так воспитал меня.

Станислав явно обиделся:

— Ну что ж, всё ясно!.. Пойду домой. А ты найди... Может, не хочешь возвращать?

— Дослушай до конца, Станислав, — усмехнулся Игорь Васильевич. — Я никогда не беру чужого. Однажды, ещё в школьные годы, утащил из раздевалки чужие варежки! Так отец так взгрел меня, что две недели врачи в больнице отхаживали. Сиделка была при мне денно и нощно. А когда выписали из больницы, отец так побеседовал дома, что не забываю и по сей час. "Ещё раз возьмёшь чужое, убью! Испокон века в нашем роду не было воров. И не будет, пока я живу!" Вот это отец!

— Верю, Игорь Васильевич, — едко усмехнулся Станислав. — Найди Отелло, и я уйду!

— Погоди немного, дай мне досказать. Я такой же, как отец: если мои дети возьмут чужое, я им больше не родитель, понял? Только так и надо поступать в нашем суровом мире...

— Ну, я пошёл, — заявил Станислав: — Иди ты на фик, неуправляемый человек.

— А ты вращаешься среди циников и дельцов! — взорвался Игорь Васильевич. — И меня начинаешь приравнивать к этим людям. Сомневаешься в моей порядочности? Да я бы за перо не взялся, если бы ты...

Станислав отмахнулся от него снова, как от назойливой мухи:

— Хватит, надоел ты мне! Найди и дай "Отелло". Я ухожу, понял? А ты не хочешь искать, болтаешь и болтаешь, как заводная игрушка. Ну, ищи же "Отелло"!..

Игорь Васильевич несколько поостыл:

— Я ведь сказал тебе, что буду искать. Как найду, сразу привезу с доставкой на дом.

Перехватив взгляд Станислава, устремлённый на книжную полку, Игорь Васильевич спокойно объяснил, взяв одну из книг.

— Это шедевр мировой литературы. Автор книги — Константин Паустовский. В ней он описал свою жизнь.

— А что это за писатель по имени «Лондон»? — спросил Станислав, показывая свою неосведомлённость в простейших литературных делах.

— Ты, что, Станислав, иронизируешь? Это ведь знаменитый писатель. А эта книга — описания из литературы о столице Великобритании.

— А вот ещё одна книга, — сказал Станислав: — «Сказки» какого-то Оскара Уайльда.

— Верно, сказки и есть.

— Хороший писатель Оскар Уайльд?

— Да! Один из уникальнейших людей планеты Земля.

— Дай мне почитать.

Доставая с полки книгу Уайльда, Игорь Васильевич объяснял:

— Он был аскетом и прожил недолгую, загадочную и неповторимую жизнь. "Сколько живёт, и будет жить человечество, — писал Уайльд, — столько же будут возносить, и почитать меня люди на всех континентах и во всех странах". Широкие круги читателей не спешат относить книги Уайльда к букинистам. Да что говорить! Сами библиотекари воруют его книги. Вот какой чести удостоился Оскар Уайльд.

— В первый раз слышу такое, — простодушно заметил Станислав, всматриваясь в черты лица всемирно известного писателя: — Я и он на одно лицо. Может, это действительно я?

Игорь Васильевич изумлением посмотрел на чудака: "Он что дурачится или на самом деле туп, как бревно!?" Потом сказал вслух:

— Пойми, дружище!.. Я прихожу к тебе с открытым сердцем, пытаюсь привить навык социального мышления... Выбрось из головы подозрение, будто я мог взять у тебя книгу. Другие могут взять — но не я!.. Почти пять лет проработал я в типографии вахтёром. И ни разу не видел, чтобы кто-то там не присвоил себе государственную продукцию. Книжную, я имею в виду. "А ты чего не берешь? — с удивлением спрашивают меня: — Быть возле пирога и не откусить?! Непонятно", Ну, я так и покатился раз со смеху, а они смеялись на мою серость. Дико, им казалось, вести себя так, как я… Понял, к чему я об этом сказал?

— Вроде понял, — сказал Станислав.

— Ну, объясни, как понял, — настаивал Игорь Васильевич*

— Я понял это так: некрасиво хорошему человеку превращаться в мелкую личность.

— Особенно в таких деликатных вопросах, как обвинение честных товарищей в воровстве книг, — сказал Игорь Васильевич. — Твои подозрения в мой адрес, не лезут ни в какие ворота. Но я уже давно не удивляюсь людским слабостям! Когда я показываю трудовую книжку, где стоят отметки о многочисленных «приёмах на работу» и «увольнению по собственному желанию», на меня смотрят, как на алкаша и пройдоху. А я на протяжении десятка лет и грамма алкоголя не выпил. Моя семья понятия не имеет о выпивках, понял? — Игорь Васильевич немного помолчал и вдруг спросил Станислава: — А ты сам на работу устраивался или кто-то тебя устроил?

— Сам, — ответил Станислав: — После института и без всяких там официальных «направлений».

— Ага, свободный диплом, значит? Сколько лет уже работаешь?

— Девять.

— А жён сколько было у тебя? По-моему, две. И всех ты бросал?— Нет!.. Они меня бросали, — сказал тот: — Меня неделями, случалось, не было дома. А придёшь и видишь записку жены: "Ты свинья! Опять бросил грязную рубашку с плеча? Взял чистую, переоделся и был таков". А я, в свою очередь, приписываю на полях жениной записки: "Да! Опять взял чистую рубаху. В углу я оставил носки и грязную рубаху. К моему приходу в следующий раз должны быть чистыми". Да, я вольный был казак. Авторитетов не признавал: так воспитал меня отец. Лишь теперь я понял, что так нельзя, жить надо иначе. — Станислав опять замолчал, видимо вспоминал ералашную прошлую жизнь. Потом сказал не без горечи: — Был очередной развод. Спрашивает меня судья-женщина: "Расскажите причины. Почему вы решили развестись с женой?". Отвечаю, как все, банально: "У нас разные взгляды на жизнь. Кроме того, я свободный человек в свободном обществе развитого социализма. И ничего у жены не забираю, ухожу с чемоданчиком ручным". — "Так ведь нельзя, — качает головой судья: — Вы её с ребёнком оставляете. Она — мать, и человек, как и мы с вами, но вижу, что вашу совесть пробудить не удастся. Я развожу вас! С такой философией, гражданин Мягкохлебов, трудно вам придётся в дальнейшей жизни. А за честное признание спасибо: вы не юлите, как иные мужчины, бросающие жён".

< >< >< >< >< >< >< >< >

 

 

Следующая >